Представление этикета в терминах нэмыс и адыгагъэ

Автор: Б.Х. Бгажноков     

 26.11.2008 

Совокупность моральных ценностей, так или иначе соприкасающаяся с этикетом, обозначается у восточных адыгов словом нэмыс [Западные адыги в основной массе не знают этого слова, в словаре оно числится как устаревшее. См.: Шаов, 1976, 222.], от арабского намус честь, достоинство, репутация, совесть. (См. Баранов, стр. 728). Нэмыс в их представлении обобщенное выражение всех наиболее важных положительных черт личности, ценимых в народе: скромности, вежливости, честности, уважения к старшим, к женщине, к гостям и т. д. А поскольку для адыга главной, ни с чем не сравнимой ценностью, является авторитет в глазах общественного мнения, становится понятным источник едва ли не самых, употребительных в народе пословиц типа: Акъылыр нэмысщ, былымыр насыпщ - Мудрость в правилах чести, а богатство в счастье; Нэмыс зимы1эм, насыпи и1экъым - Кто не имеет нэмыс, у того и счастья нет. 

Исследование техники коммуникативного поведения восточных адыгов - это в значительной мере исследование того, как реализуется, точнее, как в соответствии с этикетом должен реализоваться нэмыс во всех социальных ситуациях общения. Поэтому, если говорят о ком-либо нэмыс хэлъщ в нем есть нэмыс, то это можно понимать как «он придерживается... этикета». И, наоборот, говоря нэмысыншэщ - не имеющий нэмыс или нэмыс хэлъкъым - в нем нет намыс, тем самым констатируют, что действия„ поступки человека идут в разрез с правилами этикета.

Нэмыс это своего рода моральная цензура поведения, охватывающая такие ценности, как «стыд»,  «совесть», «честь», стало быть, нарушать этикет стыдно, бессовестно, бесчестно. В таком виде нэмыс представлен в сознании многих тюркоязычных народов Кавказа: карачаевцев, балкарцев, ногайцев, азербайджанцев, кумыков. В то же время этого слова не знают грузины, осетины, чеченцы, аварцы, как уже было сказано, адыгейцы и другие народы Кавказа.

Кроме кабардинского нэмыс есть общая для всех, адыгов и бесспорно более древняя категория, служащая концентрированным выражением моральных правил поведения. Она носит название адыгагъэ, что буквально означает адыгство (ср. адыгэ адыгагъэ).

Адыгагъэ долг рыцарской чести, основанный на принципах адыгского этикета, на идеализированных свойствах национального характера. Многочисленные беседы с представителями различных этнографических групп адыгов убедили нас в многоплановости семантики данного слова. 94-летний абадзех У. К. Аутлев (аул Шовгеновский, ААО) понимает под этим, прежде всего, соблюдение этикета, мудрость и терпимость (хабзэ, акъыл, зышы1эн). 92-летний шапсуг X. Боус добавляет к этому еще сочувствие к другому человеку (гущ1эгъу). 70-летний бжедуг А. Удычаков (аул Нешукай, ААО) считает, что это гостеприимство, уважение к старшим, скромность и др. положительные качества, которые в целом можно обозначить как человечность (ц1ыхугъэ). Отсюда высказанное им определение: Ц1ыхугъэ и1эм адыгагъэ и1эщ, адыгагъэ и1эмэ ц1ыхугъэ и1эщ - Человечность имея, имеет адыгство, адыгство имея, имеет человечность. В том же духе высказываются кабардинцы, черкесы, моздокские кабардинцы. Например, 80-летний Б. Альботов из сел. Кахун (КБАССР), указывая на отличительные особенности данного понятия, замечает: Ц1ыхур уи щхьэ нэхърэ нэхъапэ ибгъэщмэ ар адыгагъэщ - Если другого человека дела ставишь выше своих, это адыгагъэ. Честность, т.е. умение сдержать данное слово, является, по его утверждению, еще одним проявлением адыгства.

Коротко говоря, такую весьма употребительную характеристику человека как Адыгагъэ хэлъщ – «Адыгство в нем есть» можно, смотря по обстоятельствам, понимать как указание на гостеприимность, на уважение к старшим, к женщине, на готовность помочь страждущему, на мужество, стойкость, человечность, терпимость, верность своему слову и т. д.

Адыгагъэ высшая ценность для основной массы населения, идеал, в направлении которого следует совершенствовать себя. Эта категория имеет много общего с японским «гири» [Гири соединение в одном слове двух из пяти постоянствяпонской этики, а именно: ги долг и рей правила общежития.См.: Тейдзио, 1911, 6-7.], которое, по словам В. Овчинникова, построено «не на абстрактных понятиях добра и зла, а на строго предписанном регламенте человеческих взаимоотношений, требующем подобающих поступков в подобающих обстоятельствах» (1975, 72).

Слово адыгагъэ и сейчас можно услышать на улице, в семье, в учреждениях, повсюду, где в ходе межличностного общения возникает необходимость оценки поведения того или иного лица: Адыгагъэ къызихащ - Адыгство по отношению ко мне проявил (похвала); Адыгагъэ хэлкъым - адыгства в нем нет (осуждение); Адыгэл1 хуэдэу щыт - Будь таким, как адыгский мужчина бывает (совет); Адыгагъэ т1эк1у зыхэлъхьэ - Адыгство малость воспитай в себе (совет с осуждением); Адыгагъэ хэплъхьэн хуейщ 1уэхум - Адыгство проявить надо в деле (совет); Уадыгэкъуэ уэ? - Разве ты не адыг? (удивление, выражающее осуждение действий, поступков).

Рассматриваемая категория, как мы видим, содержит в себе громадный духовный потенциал это во многих случаях движущие силы и одновременно внешние социально заданные координаты поведения. В современных условиях она имеет положительное значение в плане обеспечения благопристойного поведения, доброжелательного, чуткого отношения друг к другу. Не следует, однако, забывать, что понятие адыгагъэ возникло, как крайнее выражение этноцентризма, под которым вслед за американским социологом У. Самнером (Sumner and Keller, 1949) понимают развивающееся в бесписьменном обществе чувство превосходства своего над чужим, противопоставление своего народа всем другим. Связывая все добродетели с термином адыгагъэ, т.е. с традициями, ценностями своего народа, адыги стремились подчеркнуть преимущество своего образа жизни перед образом жизни других народов. Решающую роль в этом сыграли исторические условия их социально-экономической, духовной жизни. Как известно, они в течение многих веков нынешнего тысячелетия занимали доминирующее положение на Кавказе: по численности, военной мощи и, отчасти, по духовной культуре, представленной прежде всего устным народным творчеством и этикетом (См.: Броневский, 1823, 68-69; Покровский, 1924, 197-200; Кушева, 1963, 88-154; Гарданов, 1966, 3-4). На этой почве постепенно формировалось чувство гордости за свой народ, нередко переходящее в надменность, чванство, эгоизм, что было особенно характерно для высшего сословия.

Соседние народы (грузины, чеченцы, абхазы, осетины, карачаевцы, балкарцы, ногайцы и др.) признавали высокие воинские качества адыгов, совершенство их этикета, танцев, формы одежды и т. п. Все лучшее в культуре адыгов было образцом для подражания. Даже турки, составлявшие до XIX в. одно из самых могущественных в мире государств, по словам Д'Асколи, оказывали адыгам «великое уважение, называя их «черкес спага», значащим благородный, конный воин» (Асколи, стр. 63). «Военная слава и сила кабардинских воинств вызывала уважение соседей, внушала врагам страх и возбуждала «желание подражать им», пишет современный ленинградский ученый В. Б. Вилинбахов (1977, 103).

Позднее это мнение поддерживалось в патриотических целях, в целях повышения самосознания народа первыми адыгскими просветителями, начиная от Ш. Ногмова, кончая плеядой деятелей Баксанского просвещения. Этноцентризм адыгов, оказавший в целом благотворное влияние на развитие их самосознания, был в то же время порождением неразвитых общественных отношений. Даже в конце XIX в., несмотря на установившиеся много веков назад феодальные отношения, в среде адыгов была сильна идеология патриархально-родового общества. Народ этот до начала XX в. но существу не знал письменности на родном языке, не имел дворцов, театров, музеев, газет, журналов...

Такие контрасты свидетельствуют о своеобразии пути, по которому шло развитие общественного строя, духовной культуры, этикета адыгов.

 © «Адыгский этикет»

http://www.djeguako.ru/content/view/245/65/

Статья опубликована: 31/01/2013 01:58:00